Произведения Виктора Некрасова

Переправа

Рассказ

Впервые опубликован в книге «Вася Конаков». Рассказы. —
М. : Воениздат, 1961. — 224 с. — С. 123—131

(Книга в формате pdf, 6,2 Мб)

Обложка книги «Вася Конаков»	Военное издательство МО СССР

Дивизия наша подошла к селу Кашперовка уже под вечер. Разведка донесла, что немцы сидят на том берегу Южного Буга, но почему-то молчат и что ни мостов, ни каких-либо других переправочных средств в этом районе не обнаружено.

Майор, командир саперного батальона, – я был тогда заместителем по строевой – вызвал меня к себе и, как всегда перед заданием, ворчливо-недовольным тоном сказал:
– Фриц не знает, что мы вышли к реке, поэтому, очевидно, и молчит. Надо, значит, воспользоваться этим делом и за ночь организовать переправу. Нет – не за ночь, за полночи. Понимаешь, почему? Чтоб пехота до рассвета успела переправиться (это была его манера – задавать вопросы и самому на них отвечать). Комдив так и сказал Сергееву – чтоб полк его до шести утра был уже на той стороне, с пушками и со всем прочим. А саперов у Сергеева, сам знаешь, – три калеки. Вот и придется нам отдуваться. Займись-ка этим делом.

Я пошел во вторую роту. Народу в ней было человек двадцать – в основном плотники, – за командира же орудовал временно Савчук, расторопный и страшно хитрый старший сержант – одессит. Командира роты ранило на Ингуле, и он трясся где-то позади на медсанбатовских подводах.

– Бери роту и двигай на берег,– сказал я Савчуку. – Я поужинаю и через полчасика приду к вам. Разведай пока берег, заготовь телеграфные столбы для плота – там их на шоссе видал сколько... В общем, подготовь все, а я приду, и тогда начнем. К трем кончишь?
– Зачем к трем? К двум кончим. Трос у нас есть, инструмент наточен. Под пушки, что ли, плот делать?
– Под пушки. Полковые.
– Ясно.

Савчук щелкнул каблуками – парень он был фасонистый, из кадровичков, делал это всегда с истинным кадровым блеском – и побежал к роте.
С ужином я задержался, потом плутал в темноте по незнакомым улицам, угодил в какое-то болото – короче, на переправу попал часам к девяти. Особенно я не беспокоился – Савчук парень толковый, энергичный, наверное, все уже заготовил и сидит где-нибудь в халупе, дожидается меня...

Но получилось не так. Не дошел я каких-нибудь пятисот метров до условленного места, как понял, что на берегу творится что-то неладное. Крики, ругань, безалаберщина... Что за черт! У Савчука обычно все тихо, чин чином. Я нарочно даже велел Крысаку, командиру взвода,– Савчук с ним часто сцеплялся – остаться в расположении и в минном хозяйстве разобраться. А тут... Ничего не пойму. Тьма непроглядная. За два шага ничего не видать. Кричат, ругаются...
– Савчук! Где ты?
– Это вы, товарищ капитан? – слышу его голос, совсем уже охрипший. – Скобы наши поперли все...
– Кто попер?
– Алерт его знает. Принесло сюда еще каких-то. Армейские, что ли? Говорят, что это их место. Тоже плот делают. Я уже трос стал натягивать, а там какой-то – майор, что ли,–ругается, пистолетом размахивает... Вы б с ним...
– А где он?
– Да вон там – разоряется. Слышите? Два столба у нас стащили. А теперь вот скобы...
– Кто тут старший? – спрашиваю кого-то большого, громоздкого, в шуршащей плащ-палатке.
– Я. А вы кто такой?
– Комендант переправы, – вру я.
– Чепуха! Комендант – я.
– Ладно... Забирайте своих бойцов и не мешайте работать.
- Кому? Вам? Мне это нравится! Кто вы такой? Командующий армией, что ли?
– Кто бы я ни был. Это вас не касается. Освободите берег и верните скобы, которые у нас взяли.
– Я? У вас? Скобы? Спятили, ей-богу... Это ваши бойцы три топора у нас свистнули...
– Нужны нам ваши топоры...– вмешивается Савчук. – Своих будто не имеем... Вы лучше скобы отдайте. Я их сразу узнаю.
– Ори, ори побольше,– вступился еще кто-то, из того уже лагеря.– Фриц услышит, даст дрозда, тогда не только скобы побросаете.
– Вам не оставим, не беспокойся...

Поругались мы так еще минут пять или десять и ни к чему, конечно, не пришли. Единственная польза, что Савчук, воспользовавшись ссорой начальства, захватил берег в самом узком месте реки и стал забивать колья для троса.

Стало тише. Майоровы бойцы подвинулись немного вправо. В темноте трудно было разобрать, где наши, где его, и только редкие уже вспышки ругани показывали, где проходит между нами линия "фронта".

Я сел на бревно и закурил. Река в этом месте была неширокая, но извилистая, с множеством рукавов. Немцы сидели на высоком правом берегу, километрах в полутора от нас, и время от времени бросали ракеты. Но нам они не мешали. Стрельбы ни с нашей, ни с немецкой стороны не было.

Минут двадцать все шло спокойно. Вдруг слышу опять голос майора:
– Где этот... начальник ихний?
– Чего вам еще надо? – спрашиваю.
Майор подходит. Задыхается от бешенства:
– Если вы сейчас же не уберетесь отсюда, я вынужден буду...
– Что?
– Выкину вас отсюда. Силой.
– Попробуйте.
– Отдайте лодку! Сейчас же отдайте лодку! Или я...– Он заковыристо выругался и, мне показалось, полез в кобуру.
– Какую лодку?
– Что вы дурачком прикидываетесь? Лодку, которой... Мы трос на ней тянули, а ваши... Она стояла здесь, на берегу. В общем... Я – майор, командир батальона, и приказываю...
– Я тоже майор, и тоже командир батальона.
– Короче, отдадите лодку или нет?
– Никакой лодки я не знаю.
– Значит, не отдадите?
– Оглохли, что ли?
– Хорошо. – Голос его принял угрожающе-ледяной тон. – В три часа здесь будет генерал Мякишев, я думаю, вы его знаете...
– Знаю, – ответил я. Мякишев был начальником инженерных войск армии.
– Вот тогда посмотрите. Доложу ему.
– Ладно, не пугайте. Пуганые...

К двум часам ночи плот был готов – добротный, большой, с перилами и даже настилом. А те все еще возились. Савчук натянул трос, великодушно отдал лодку соседям, и теперь было слышно, как ругаются на том берегу Майоровы бойцы, забивая колья.
– Ну что – домой двинем? – подошел и сел рядом со мной Савчук.–Слово сдержал, как видите. К двум кончил – впритирочку.
– Все?
– Все.
– И пристань кончил?
– А как же. – Он вздохнул. – Не представляю только, как это две дивизии сразу грузиться будут. Мостик от мостика – метров десять, не больше. Переругаются, вот увидите. Как мы с этим майором.
– Придется тебе посидеть здесь с бойцами, – сказал я, – пока пехота придет. А то растаскают. А я пойду в штаб, доложу.

Проходя мимо майора, я не удержался и съязвил:
– Привет генералу. И не засиживайтесь особенно – светать скоро будет.
Майор только буркнул в ответ, что где-то в каком-то месте еще поговорит со мной, но мне было наплевать – работа сделана, а впереди еще полночи, можно и заснуть, чего еще надо. Ноги у меня замерзли, аппетит разыгрался, и я не пошел, а побежал к штабу.

Только стал подыматься по крутой уличке, ведущей к нашему расположению, как налетел на меня отряд всадников.
– Кто идет? – осветил меня кто-то фонариком.– Сапер, что ли?
– Сапер, товарищ генерал. – Я узнал голос Мякишева.
– Переправу сделал?
– Сделал, товарищ генерал.
– А ну пойдем, покажешь.

Генерал грузно слез с лошади и кинул поводья ординарцу:
– Здесь подождешь.

На переправе генерал зажег фонарик, прикрыв его рукой, и попробовал ногой настил.
– Выдержит?
– Выдержит.
– Ну смотри же, не искупай мне пушки.
– Товарищ генерал! Это не наш... – подскочил вдруг майор.–Наш вот, правее. Белый луч фонаря осветил круглое и потное лицо майора со съехавшей на затылок пилоткой и... – ах ты, сукин сын! – погоны старшего лейтенанта.
– Вот сюда, товарищ генерал. Только настил осталось. А там уже...
– Ничего не понимаю. – Генерал осветил фонариком соседний плот. – Что значит "наш"? А это чей?
– Мой, – ответил я.
– А ты кто такой? Я отрекомендовался. – А ты?

Старший лейтенант стоял и растерянно смотрел то на генерала, то на меня.
– Оглох, что ли?

Старший лейтенант вытянулся:
– Командир роты армейского саперного батальона старший лейтенант Костриков.
– Чего ж глазами хлопаешь?
– А... Тут, товарищ генерал, недоразумение какое-то, сам не пойму.
– Какое недоразумение?
– А мне, видите ли, товарищ генерал, приказано было переправу сделать... Для ихней, теперь оказывается, дивизии... Ну, и мы сделали, и они сделали...
– Две, значит, переправы сделали?
– Выходит, что две.
– И ты что ж, огорчен?
– Не то что огорчен, но, видите ли, товарищ генерал... Мы с ним,–он указал на меня, – поругались даже по этому поводу. А теперь...
– Что теперь?
– Теперь ему же и сдавать надо.

Генерал хлопнул его слегка по плечу нагайкой:
– Эх вы, саперщики. Горе мне с вами. Нажимай-ка там со своим настилом. А то полки подойдут – не завидую тогда тебе.

Со стороны Кашперовки доносилось уже бряцание котелков, лопаток, сдержанно ржали артиллерийские и обозные лошади.

Месяца через четыре, летом уже, мы попали с этим самым Костриковым в один и тот же госпиталь – недалеко от Люблина, в Лущуве.

Оба мы были ранены в руку, лежали в одной палате и даже койки свои поставили рядом.
– Ну сознайся,– спросил он меня как-то, – дело уже прошлое, лодку мою вы сперли тогда?
– Мы, – сознался я, – а вы скобы...

Он расхохотался.
– А ты знаешь, что стащили-то мы их только после того, как твой сержант, или кто это у тебя там был, начал скандалить. Мы и не подозревали, что они у вас есть. А он выдал. Я разозлился и велел весь берег обыскать, но скобы у тебя стащить...
Между прочим, я до сих пор не знаю, почему получилось так, что оба наши батальона послали на одну и ту же работу.
Но так или иначе, а полк тогда переправился за два с половиной часа вместо четырех.