Виктор Некрасов с улыбкой
Виктор Некрасов, 1950
* * *
Виктор Некрасов в образе мудреца — книгочея.
Киев, 1929.
Фотография А. А. Мотовиловой
Шутливая фотография Виктора Некрасова с приятелем-танкистом,
сделанная в госпитале после второго ранения,
Люблин (Польша), август 1944
* * *
Рассказывает писатель Владимир Войнович.
То, что Некрасов любил выпить, это, в общем-то, не секрет. Он был человек чрезвычайно общительный, компанейский и преданный дружбе. И «сдруживался», если можно так сказать, очень легко. И вот он мне рассказывает забавный случай.
Зашел, говорит, я как-то в одну пивную в Киеве. И получилось, что я там с одним человеком повздорил. Тот разозлился и мне с угрозой:
— Эх, дал бы я тебе сейчас, если бы ты не был похож на моего любимого писателя!
— А как фамилия-то этого писателя?
— Некрасов, есть такой...
— Ну, Володя, ты можешь, себе представить, ЧТО после этого было!!!
* * *
Виктор Некрасов на Днепре, Киев, 1950-е
* * *
С юмором ВПН вспоминал свой визит к министру культуры Фурцевой, которая его зачем-то пригласила к себе. Поднявшись из-за стола, широкого, как вокзальный перрон, Фурцева сказала Некрасову, которого видела впервые в жизни: «Вы не будете возражать, если я вас стану называть просто Витя?» Некрасов, глазом не моргнув, ответил: «Конечно, Катя».
* * *
ВПН в роли пленного итальянца на съемках фильма «Солдаты», 1956
Во время съемок фильма «Солдаты» на киностудии «Ленфильм» ВПН шутливо примерил
китель военного консультанта фильма генерал-лейтенанта Н. С. Осликовского,
Ленинград, 1956
* * *
Будучи автором лучшей книги о войне «В окопах Сталинграда», после переименования города, это произошло при Хрущеве, Виктор Некрасов, подходил к коллегам в Доме творчества и вызывающе вопрошал: «Вы не читали, случайно, роман «В окопах Волгограда»? — Получив отрицательный ответ, кивал удовлетворенно: — И я не читал...»
* * *
Виктор Некрасов, автоколлаж, Киев, конец 1950-х
* * *
Писательница Елена Ржевская в своих воспоминаниях о Викторе Некрасове «Это было в Москве, в Киеве, в Париже...» писала:
«...На этот раз он переполнен итальянскими впечатлениями. Принес показать тамошние газеты с его фотографиями. Пишут о нем, что похож на итальянца. А в одной газете рядом две фотографии — его и знаменитого Тото, киноактера. Подпись: “Это Виктор Некрасов, который больше похож на Тото, чем сам Тото”.
Вот так его вычислили: в нем и правда имеется итальянская кровь со стороны бабушки. Об этом мы узнали позже, читая “Минувшее” тети Сони. Вика сам подробнее написал о своей ненаглядной бабушке, с ней прожил вплоть до войны. Она умерла 86 лет в оккупации в Киеве, не дождавшись внука. Бабушка Алина Антоновна Мотовилова по матери, родившейся в Венеции, итальянка. Отец же ее, Антон фон Эрн, швед, генерал русской армии. На балу в Смольном воспитанницу Алину Эрн пригласил на мазурку сам Александр II. Вот такое в анналах истории семьи...»
Четверостишие из стихотворения Владимира Корнилова «Встреча»:
Лицом похожий на Тото,
Тото — славянской лепки.
Зимой распахнуто пальто
И голова без кепки.
Фернандель и Тото.
Кадр из фильма «Закон есть закон» (1958)
* * *
Виктор Некрасов с медвежонком, Камчатка, 1965
* * *
Рассказывает писатель Владимир Войнович.
Представьте себе, лето, ночь, Ялта… Некрасов там жил в Доме творчества. А было это вскоре после того, как Хрущев подверг его очень резкой критике за то, что тот хорошо отозвался в газете о фильме Хуциева «Застава Ильича».
Некрасов как-то пришел в гости на киностудию к поэту Поженяну, который снимал в Ялте какой-то фильм. Они долго сидели, выпивали, говорили, как водится, ну и засиделись допоздна. Ночь, транспорта никакого, до Дома творчества от студии, на берегу моря, надо переть чуть ли не час в гору… Что делать? Вдруг мимо них проезжает милиционер на мотоцикле с коляской. Поженян голосует, мотоцикл останавливается и Поженян обращается к стражу порядка:
— Слушай, друг, подвези пьяного человека.
— Да ты спятил, дорогуша?! — поразился милиционер.
— Подвези, будь другом! Ты знаешь, кто это такой? Это Некрасов!
— Тот, которого Хрущев ругал?
— Ну, да!
— Тогда о чем речь, садитесь, подвезу! — сказал милиционер.
* * *
Любительская и шутливая
кинопародия «Паола и роман» (1960)
Бесхитростный сценарий был составлен Леонидом Волынским и Виктором Некрасовым, который режиссировал фильм и исполнял главную мужскую роль вора Тото. А роль героини фильма была отведена киевской писательнице Паоле Утевской. Лента была снята в 1960 году и в этом же году смонтирована, уже в Киеве, Леонидом Волынским.
Съемка же происходила в Ялте, во время отдыха в Доме творчества писателей.
Практически полная копия фильма была взята Виктором Некрасовым с собой в эмиграцию, в Париж, где и была сохранена наследниками писателя.
* * *
| |
Эпиграмма А.Б. Раскина | Шарж Кукрыниксов |
* * *
Виктор Некрасов с неизвестным, похожим на Эрнеста Хемингуэя, 1960
Оборотная сторона фотографии.
Шутливая надпись рукой Виктора Некрасова на английском языке:
«Мой старый друг Виктор Некрасов.
Э. Хемингуэй.
Гавана. 1960»
* * *
В конце 1970-х официальная пресса безудержно восхваляла книжку, написанную от имени Л. И. Брежнева под названием «Малая земля».
В книге Леонид Ильич предстал перед читателем воином-героем и мудрым военачальником, который благодаря беззаветной личной храбрости и умелого руководства войсками нанес поражение фашистам.
Конечно, подвиги Генерального секретаря были мягко говоря, сильно преувеличены.
И когда Виктор Некрасов по радио «Свобода» иронично отозвался о геройстве Леонида Ильича, официальная советская пресса злобно набросилась на писателя-эмигранта, преуменьшая значение книги «В окопах Сталинграда».
По этому поводу в Киеве шутили: «Пока одни не щадили жизни на Малой земле, другие отсиживались в окопах Сталинграда».
* * *
Отрывок из маленького портрета Виктора Некрасова «И мореплаватель, и летчик, и монах, и...
(И. С. Соколов-Микитов)»:
...Он умер, когда я уже был на Западе. Но последний раз, когда я у него был, в Москве (а он уже лежал, полуослепший), он заговорщицки подмигнул мне и сказал: "Там за диваном хранится четвертинка — возьмите-ка ее и мы с вами, пока Лидии Ивановны нет, позволим себе маленькое нарушение..." Но в самый разгар нарушения явилась вдруг эта самая Л. И. "К тебе болгарские друзья, Ванюша". Что поделаешь, я стал откланиваться. Но на прощание сказал этим самым болгарским друзьям: "Перед вами человек знаменитый еще и тем, что он пил с — Блоком, Горьким, Куприным, Есениным, Грином, Сашей Черным, Твардовским, ну и еще с десятком других, не менее известных... Так вот, Иван Сергеевич, скажите, с кем из них вы больше всего выпили?"
Он мягко улыбнулся и сказал:
— С вами, Виктор Платонович.
Вот таким был Иван Сергеевич — всегда хотелось ближнему хорошее слово сказать...
* * *
Галина Некрасова у бюста ВПН, Киев, 1971 г.
* * *
Литературный критик и литературовед Лазарь Лазарев в послесловии к «Королю в Нью-Йорке» Виктора Некрасова писал:
«...Добавлю к этому, что Некрасов, человек веселый, очень ценил игру, розыгрыши, иногда сам затевал их. Любил и часто вспоминал известные булгаковские «рассказы» о встречах со Сталиным, ставшие частью литературного фольклора (кажется, слышал их из уст Паустовского). В Ялте вместе с Леонидом Волынским снял узкопленочной камерой пародийный фильм «Паола и роман» — Некрасову фильм так нравился, что он привез ленту в Москву и прокручивал нам со своим комментарием. Когда в «Известиях» появилась наделавшая много шума погромная статья «Турист с тросточкой», он у Лунгиных открыл нам дверь, держа в руках трость, а на подаренной мне вскоре книжке «В жизни и в письмах» пририсовал к своему портрету на обложке тросточку и цилиндр...»
* * *
Виктор Некрасов со своим двойником-бюстом и Виктор Кондырев, Киев, 1973.
На бюсте заметна очередная шутка ВПН — разрисованная белой краской рубашка
* * *
Из статьи
Александра Парниса «Виктор Некрасов о Венедикте Ерофееве, Олеге Ефремове и… о Шоссе Энтузиастов» (журнал «Крещатик», № 22, 2003)
В 1970-х годах в Москве Виктор Некрасов был в какой-то веселой компании близких ему людей. Вечер шел к концу, и было выпито все, что находилось в этом доме. И, как всегда, возник простой русский вопрос: «Кто пойдет за пивом?» Актер Михаил Козаков, участник этого застолья, неожиданно сказал Некрасову: «Вика, у меня дома есть бутылка, поехали ко мне». Такое предложение было нормальным (это слово из лексикона В.П.). В этом традиционном и душевном деле вообще трудно поставить точку… Все странным образом повторяло знаменитый портрет А. Н. Толстого работы П. П. Кончаловского — «Миша, пойди за пивом!» (1941).
Некрасова не нужно было долго уговаривать, и он сразу же согласился. Они поехали на Шоссе Энтузиастов, где жил тогда Козаков. Какое говорящее название! В этой ситуации новое название знаменитой бывшей Владимирки неожиданно приобретало другой смысл.
Их встретила полузаспанная и недовольная жена актера. Хозяин и его гость устроились на кухне, вдвоем распили бутылку, но остановиться уже не могли. Два веселых человека поздно ночью выскочили на дорогу, остановили машину и попросили отвезти их в центр, в гостиницу «Москва», где в любое время можно было купить спиртное. Все было исполнено «как по нотам» — поехали, добыли несколько бутылок и вернулись на машине домой. Выпили на кухне привезенное и… успокоились. На другой день В.П. уехал в Киев.
Прошло две недели. Некрасов снова оказался в Москве и снова вечером был у кого-то в гостях вместе с М. Козаковым. Сидели и тихо, а может быть, не очень «тихо» выпивали и разговаривали, как всегда, обо всем сразу. Когда уже было все выпито, повторилась та же мизансцена с той же репликой. Козаков снова говорит Некрасову: «Вика, у меня в «загашнике» сохранилась бутылка, поехали ко мне». Они снова отправились на Шоссе Энтузиастов. В дверях их встретила недовольная жена и что-то им выговаривала. Они снова сидели на кухне, разговаривали, все было выпито до дна, а русскому человеку всегда нужно продолжение, ему всегда чего-то «не хватает» до кондиции. Конечно же, они ночью решили поехать в город «за бутылкой». Выскочили на шоссе и стали искать машину. Остановилась какая-то машина, и они неожиданно услышали слова водителя: «Ребята, что вы делаете, сколько можно, пора уже остановиться». Их узнал водитель.
* * *
Кинорежиссер Леонид Осыка вспоминал:
«Мы с Виктором Платоновичем прогуливались по Крещатику. Когда дошли до Пассажа, где он жил, он пригласил меня в гости. Мы зашли в квартиру. Я увидел его старенькую мать, спавшую в кресле. Виктор стал что-то громко рассказывать, а я говорю ему: «Нам надо потише разговаривать, чтобы не разбудить маму». На что Некрасов мне сказал «Моя мама оглохла еще в 1917 году от выстрелов «Авроры», так что не бойся, мы её не разбудим».
Когда мы с Виктором Платоновичем попали в медвытрезвитель, милиционер начал записывать наши данные. Он обратился к Некрасову: «Назовите свою фамилию, имя, отчество». Виктор сказал: «Пишите... Барклай-де-Толли..., через черточки, да-да, правильно, а год рождения? ...1776... вы пишите, пишите...»
| |
Виктор Некрасов перед Капитолием, зданием Конгресса США. Вашингтон, 1960
| Шутливая дарственная надпись Виктора Некрасова для Леонида Осыки: «Дорогой Леня — будешь в Вашингтоне веди себя приличнее. Обнимаю! В. Некрасов 9/V 73». Из архива С. А. Князевой |
* * *
Шутливая надпись Владимира Войновича
Шутливая надпись Владимира Войновича на трёшке,
подаренной перед отъездом Виктора Некрасова в Швейцарию.
Москва, март 1974
* * *
Эпизод из итальянской кинокомедии «Блеф» (1976)
(кадры 1:17:37 — 1:17:42).
Режиссер Серджио Корбуччи,
с Адриано Челентано в главной роли
В сцене проверки экспертом подлинности монет нибелунгов на яхте в кабинете Бель Дюк на столе эксперта сверху на стопке старинных книг лежит книга Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда», изданная в 1952 году.
На стопке старинных книг лежит книга Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда», изданная в 1952 году.
В сентябре 1974 года Виктор Некрасов из-за гонений со стороны властей был вынужден покинуть Родину. Итальянские друзья-кинематографисты, желая поддержать изгнанного писателя и подчеркнуть мировое значение его творчества, использовали в эпизоде фильма его знаменитую книгу, причем она была снята таким образом, чтобы на её корешке была четко видна фамилия писателя и название произведения.
* * *
Отрывок из книги Виктора Кондырева
«Всё на свете, кроме шила и гвоздя.
Воспоминания о Викторе Платоновиче Некрасове.
Киев — Париж. 1972—87 гг.». —
М. : Астрель, АСТ, 2011, стр. 294—295
<...>
...Вдруг позвонил Владимир Максимов и сумрачным тоном предложил Некрасову слетать на Гавайи. В Гонолулу. Расходы, сказал, оплачиваются, выступишь с докладиком на писательской конференции, устроенной местным университетом.
— В Гонолулу!!! — зашёлся в радости Вика и вознёсся на седьмое небо...
С этим городом в нашей семье на многие годы будут связаны тревожные чувства и нервные ахи. Началось всё со свадьбы. Выдавая дочь замуж, Галина Вишневская поинтересовалась, почему, мол, в церкви нет Вики. Он уехал в Гонолулу, простодушно ответили мы.
— Ах, ЭТО сейчас так называется?! — понимающе съязвила Вишневская. — Запой вы зовёте Гонолулу!
С тех пор в нашей семье и для людей посвящённых «поехать в Гонолулу» стало означать многодневный некрасовский загульчик. А в Женеве любимый дружище и поэт Тоша Вугман вдохновился и сделал поэтический жест — посвятил Вике большое стихотворение, начинающееся так:
Мне зевота сводит скулы
От женевского бытья,
Только, только в Гонолулу,
Умоляю в Гонолулу,
Ради бога, в Гонолулу
Не езжайте без меня...
Стихотворение это пелось и под гитару, наводя некую вполне изъяснимую грусть: дескать, надо выпить! Вика очень одобрял такую субтильную поэтическую особенность Тошкиной вещи и радовался за него...
<...>
Гонолулу
(Песенка)
Анатолий Вугман исполняет песенку «Гонолулу»
Вике
Мне зевота сводит скулы,
Брошу все хоть на три дня,
Только, только в Гонолулу,
Ради Бога в Гонолулу,
Умоляю в Гонолулу
Не езжайте без меня.
Я приеду мы сорвемся
По бульварам, по Монмартру
В Сан-Мишеле окунемся
В закопченное метро,
А потом свернем налево
И к Экватору, к Экватору
В Гонолулу, в Гонолулу
Там дешевые бистро.
И за кружкой тридевятой,
Запотелой и насущной,
О былом и о проклятой,
О делах и о грядущем.
То картошкою закусим,
То запьем, то захрустим,
То врагам грехи отпустим,
То друзей благословим.
Только близким не понятна
Наша дальняя дорога
В Гонолулу, слава Богу,
Вся беда, когда обратно.
Там нелетные погоды,
То туманы, то метели,
Мы, бывало, по полгода
В Гонолулу той сидели.
А потом спустившись с неба,
С ним и Фредерик и мать,
Будет сам святой Загреба
*
Нас реанимировать.
В наших стонах он услышит
Лишь слова охульные
И уколы нам пропишет
Анти-гонолульные.
Мне зевота сводит скулы
От Женевского бытья
Только, только в Гонолулу,
Умоляю в Гонолулу,
Ради Бога, в Гонолулу
Не езжайте без меня.
Женева, 1982
________________________
* Владимир Загреба, врач-анестезиолог. Нередко выполнял обязанности домашнего доктора Виктора Некрасова. Фредерик — его жена, мать — Фаина Израилевна Загреба.
* * *
Виктор Некрасов в маске Брежнева и Евсей Гельман, Париж, 1983
* * *
Шутливая дарственная надпись
Андрея Вознесенского
Шутливая дарственная надпись Андрея Вознесенского для Виктора Некрасова на книге стихов «Треугольная груша».
Из книг Сергея Израйлевича
* * *
Шутливые дарственные надписи
Сергея Довлатова на книгах
для Виктора Некрасова
| |
Обложка книги «Невидимая книга», издательство «Ардис», 1977 | Дарственная надпись Сергея Довлатова на книге «Невидимая книга» |
| |
Обложка книги «Чемодан», издательство «Эрмитаж», 1986 | Дарственная надпись Сергея Довлатова на книге «Чемодан» |
Дарственная надпись на книге «Зона», издательство «Эрмитаж», 1982
| |
Обложка книги «Заповедник», издательство «Эрмитаж», 1983 | Дарственная надпись Сергея Довлатова на книге «Заповедник» |
* * *
Рисунок Сергея Довлатова
Виктор Некрасов
* * *
Виктор Некрасов и Семен Лунгин (в шляпах Милы Кондыревой), Ванв, 31.12.1986.
Фотография Виктора Кондырева
* * *
Шутливая дарственная надпись
Юза Алешковского
на своей книге для Некрасовых
* * *
Виктор Некрасов со знакомым, Диснейленд, Калифорния, 1985
* * *
Кинорежиссер Павел Лунгин вспоминает.
Эту потрясающую историю я знаю от него. Он же всё-таки был «лицом советской литературы», и когда какой-нибудь крупный американский или какой-нибудь ещё другой писатель прилетал в СССР, то Некрасова обязательно приглашали на приём, выставляя как обаяние, свободу и красоту. Так случилось и с приехавшим в Москву Стейнбеком, только что получившим Нобелевскую премию. И что вы думаете? Некрасов тут же повёл его в гастроном на Смоленской и объяснил ему, что такое пить «на троих». Взял рубль у него, нашёл какого-то третьего алкаша — там же, они быстро взяли бутылку, разлили. Стейнбек, который обожал это дело, немедленно выпил стакан водки и пришёл в восторг. Вынул ещё один рубль, и так вот они абсолютно счастливо ото всех удрали и путешествовали по ночной неформальной Москве.
* * *
Юлиан Милкис рассказывает о посещении
вместе с Виктором Некрасовым могилы
журналиста Виктора Нуара
на парижском кладбище Пер-Лашез
Могила журналиста Виктора Нуара среди фамильных склепов
в Северном секторе кладбища Пер-Лашез, апрель 2015.
Фотография Виктора Кондырева
Надгобие на могиле Виктора Нуара, Пер-Лашез, апрель 2015.
Фотография Виктора Кондырева
* * *
Семён Мирский, обозреватель «Радио Свобода», вспоминает.
Появление Андрея Тарковского в нашей парижской студии всегда вызывало у меня неожиданную и, признаюсь, странную ассоциацию — линия высокого напряжения. И в подтверждение — память о коротком сухом рукопожатии, как электрический разряд. Этой энергией были заряжены фильмы Тарковского.
Вспоминаю 1983-й год. На экраны Парижа выходит «Ностальгия». Самый, пожалуй, загадочный из всех фильмов, снятых Мастером. Тарковский приходит в нашу студию на авеню Рапп, где его ждет Виктор Платонович Некрасов.
Тарковский, как всегда, сосредоточен на чем-то своем, Некрасов же, как всегда, настроен шутливо. Завязывается диалог примерно следующего содержания. Некрасов: «Андрей, объясни мне сцену со стаканом водки. Почему Олег Янковский таскает с собой полный стакан черт знает сколько времени и не выпивает? Я бы на его месте сначала выпил, а уж потом гулял бы с пустым стаканом, пока не нальют еще». Тарковский в замешательстве смотрит на Некрасова, не зная, что ответить. А Виктор Платонович резюмирует: «Фильма твоего я не понял, но он мне очень понравился». Реплика Тарковского: «Это значит, что ты фильм понял».
* * *
В феврале 1986 года Виктор Некрасов был награжден французским орденом «Литературы и Искусств»
На шутливой фотографии, сделанной Виктором Кондыревым в Ванве,
ВПН принимает позу «Свежего кавалера» на одноименной картине Павла Федотова.
Страница из фотоальбома писателя за 1987 год
* * *
Отрывок из мемуарного очерка Виктора Некрасова «Старый уличный фонарь»:
«...Такой лучезарно-шикарной была наша Николаевская улица, с цирком Киссо, куда мы зайцем пробирались на «Международные ч-ч-эм-пионаты французской борьбы», и театром Соловцова в самом конце, наверху.
Мы считали, что именно так должны выглядеть Елисейские Поля в Париже. Вообще, нам ужасно хотелось походить на нормальный западный европейский город. (К слову, маленькая забавная деталь, связанная с этой самой Николаевской улицей. Герой моих «Окопов» Керженцев, лежа ночью на берегу Оскола и вспоминая Киев, вспоминает и Николаевскую с молочными фонарями, «самую европейскую из киевских улиц». При переиздании слово «европейскую» заменили на «самую эффектную»! В украинском издании не слишком грамотный переводчик «эффектную» превратил в «эффективную». Бывает и такое.)...»